Зловещий барьер - Страница 44

Толстяк-полицейский сказал:

– Вот так он и лежал, когда мы пришли. Мы только сделали стереоскопические снимки трупа, больше ничего.

Бипл Грэхем кивнул сержанту, наклонился над телом и перевернул. Его не отпугнуло выражение ужаса, которое жестокая сверкающая смерть запечатлела на лице жертвы. Он сноровисто обыскал покойного, выложил содержимое его карманов на стоящий рядом стол и изучил с кропотливым вниманием.

– Бесполезно! – недовольно произнес он, закончив осмотр. – Ничего путного отсюда не выжмешь. – Он перевел взгляд на маленького франтоватого человечка, беспокойно переминающегося за спиной сержанта. – Так, значит, вы были ассистентом Треливена? Что вы можете мне сказать?

– Бобу позвонил Падилья, – пробормотал коротышка. Его взгляд испуганно перебегал с Грэхема на лежащий на полу труп. Ухоженные пальцы нервно теребили аккуратно подстриженные усики.

– Это нам известно. Кто такой Падилья?

– Ценный деловой партнер и личный друг Боба. – Человечек застегнул пидкак, снова расстегнул, потом опять занялся усами. Казалось, у него слишком много рук и он не знает, куда их деть – Падилья – владелец патента на термостатический усилитель. Это самоохлаждающаяся радиолампа, которую мы производим по его лицензии.

– Продолжайте, – ободряюще сказал Грэхем.

– После этого звонка Боб очень разволновался. Сказал, что необходимо распространить новость, чтобы ее не смогли замолчать. Что это за новость, он не сказал, но, очевидно, считал ее сенсационной.

– А дальше?

– Он пошел прямо в лабораторию, чтобы кому-то позвонить. Через пять минут в здание ворвалась целая шайка светящихся шаров. Они уже несколько дней околачивались поблизости, похоже, следили за нами. Все бросились наутек, кроме трех сотрудников с верхнего этажа.

– А они почему не убежали?

– Еще не прошли обработку, поэтому ничего не увидели и не поняли, что произошло.

– Ясно.

– Когда шары убрались, мы вернулись на свои места и нашли Боба рядом с телефоном – мертвого. – Он снова нервно потеребил усы и перевел взгляд с Грэхема на труп.

– Вот вы сказали, что витоны целыми днями околачивались вокруг, – вступил в разговор Волк – Они за это время нападали на кого-нибудь из сотрудников, чтобы выкачать их мысли?

– Даже на четверых, – человечек еще больше разволновался. – За последние несколько дней они атаковали четверых. Мы все пришли в ужас. Ведь никто не знал, кого они изберут следующей жертвой. Днем мы не могли нормально работать, а по ночам нас мучила бессонница. – Он бросил на Воля страдальческий взгляд. – Последний случай был вчера днем. После их нападения человек сошел с ума. Они бросили его за воротами, превратив в бессвязно лепечущего идиота.

– Когда мы приехали, их поблизости не было, – заметил Воль.

– Возможно, они удовлетворены: ведь благодаря нанесенному контр– удару завод перестал представлять для них источник потенциальной опасности, во всяком случае, на ближайшее время. – Грэхем не смог удержаться от улыбки – уж очень контрастировала пугливость маленького человечка со слоновьей невозмутимостью сержанта. – Они еще вернутся!

Он отпустил свидетеля и остальных сотрудников радиозавода, ожидавших своей очереди. Вместе с Волем они обыскали лабораторию, стремясь обнаружить хоть какую-нибудь записку, блокнот, любой с виду никчемный клочок бумаги, который мог бы дать ключ к разгадке, как это бывало с предыдущими жертвами.

Все усилия оказались напрасными. В их распоряжении был один-единственный факт: Боб Треливен мертв, решительно и бесповоротно.

– Что за черт! – в отчаянии простонал Воль. – Никакой зацепки. Ну ни единой, крошечной, паршивой зацепки! Нам везет, как утопленникам.

– Где же твое воображение? – поддел его Грэхем.

– Ты хочешь сказать, что обнаружил какую-то улику? – Вытаращив глаза, он в искреннем изумлении обвел взглядом лабораторию, пытаясь найти то, что упустил.

– Да нет. – Билл Грэхем взялся за шляпу. – В этом безумном деле никто не доживает до того, чтобы предоставить нам какую-нибудь ценную улику. Поэтому остается только состряпать улики самим. Пошли, пора возвращаться.

Когда они проносились через Стэмфорд, Воль оторвал задумчивый взгляд от дороги, посмотрел на своего спутника и спросил:

– Ну ладно, ладно, это что семейная тайна, или как?

– Есть несколько задумок. Во-первых, у нас мало данных о Падилье. Нужно раскопать побольше, кое что может нам пригодиться. Еще: получается, что Треливен провел у телефона пять минут, пока его не вывели из игры. С Сангстером он успел поговорить от силы полминуты, и это был его последний звонок в нашем грешном мире. Значит, если ему не потребовалось четыре с половиной минуты, чтобы дозвониться до Сангстера, – а это маловероятно, – можно предположить, что сперва он позвонил кому-то другому. Вот мы и выясним, звонил ли он кому-нибудь, а если звонил, то кому.

– Ты просто гений, а я еще тупее, чем кажется! – воскликнул Воль.

Грэхем смущенно усмехнулся и продолжал:

– И наконец, есть неустановленное количество любительских радиостанций, работающих между Буэнос-Айресом, Барранкильей и Бриджпортои. Пара-другая из них могла, рыская в эфире, поймать коммерческий канал. Если кто-то прослушивал эфир и поймал разговор Падильи с Треливеном, он нужен нам так же позарез, как и витонам. Мы должны срочно найти этого парня, пока еще не поздно!

– Надежда вечно бьется в человеческой груди, – продекламировал Воль – Взгляд его случайно упал на зеркало заднего обзора, и он застыл, как загипнотизированный. – Но только не в моей! – сдавленно закончил он.