– Замечательное открытие, – согласился Грэхем.
– Микроскоп дает гораздо лучшую аналогию – ведь он позволил увидеть факт, который с сотворения мира маячил у всех под носом и о котором тем не менее никто не подозревал. Факт, что мы всю свою жизнь соседствуем с бесчисленным множеством живых организмов, скрытых от нас за пределами нашего зрения, скрытых в бесконечно малом. Вы только подумайте, – настаивал Бич, голос его звучал все громче, – юркие живые твари, кишащие вокруг нас – над головой, под ногами, в нас самих. Они борются, размножаются и погибают в нашей же собственной кровеносной системе, и при этом никто о них знать не знал, даже не догадывался, пока микроскоп не прибавил остроты нашему слабому зрению.
– Да, это тоже великое открытие, – подтвердил Грэхем. Несмотря на заинтересованность, нервы его все еще были на взводе: он так и подскочил, когда собеседник случайно коснулся его рукой в темноте.
– Все это веками ускользало от нас – одно, скрываясь в непостижимо большом, второе – в невероятно малом. Точно так же ускользало и другое – затаившись в абсолютно бесцветном. – Глуховатый голос Бича дрожал от волнения. – Шкала электромагнитных колебаний занимает более шестидесяти октав, из которых человеческий глаз снособен увидеть всего одну. Вот за этим зловещим барьером, создаваемым нашим же слабым, ограниченным, беспомощным зрением, и скрываются жестокие, всемогущие господа, правящие каждым из нас с колыбели и до могилы, невидимо и безжалостно паразитирующие на нас – истинные хозяева Земли!
– Кто же они, черт возьми? Перестаньте ходить вокруг да около, говорите же Бога ради! – На лбу у Грэхема выступила холодная испарина, глаза были прикованы к сигнальному экрану. Он с облегчением отметил, что пока ни единый проблеск света не прорезал окружающую тьму.
– Перед глазами, наделенными новой зрительной способностью, они предстают в виде парящих сфер, сияющих бледно-голубым светом, – сообщил Бич.
– За их сходство с шарами живого света Бьернсен прозвал их витонами. Они не только живые, но еще и мыслящие! Они – властители Земли, а мы – лишь скот на их лугах. Они – жестокие и безжалостные повелители невидимого мира, а мы – их мычащие, потеющие, полоумные рабы, до того тупые, что только теперь прознали про свои оковы.
– А вы можете их видеть?
– Могу! Но порой готов молить Всевышнего, чтобы мне никогда не доводилось их увидеть! – В тесной комнате отчетливо слышалось дыхание ученого. – Все те, кто повторил последний эксперимент Бьернсена, обрели способность проникать за этот зрительный барьер. Увидевшие витонов уже не могли жить спокойно, начинали постоянно думать о них – и входили под сень смерти. На определенном расстоянии витоны умеют читать человеческие мысли с такой же легкостью, с какой мы читаем открытую книгу. Вполне понятно, что они немедленно пресекают распространение информации, которая может в конце концов привести к тому, что мы бросим вызов их многовековому господству. Они так же хладнокровно отстаивают свою власть, как мы отстаиваем свою – над животным миром, а именно – уничтожая противников. Вот и тот, кто последовал примеру Бьернсена и не сумел скрыть полученное знание в тайниках ума или невольно обнаружил его во сне, когда мозг был беззащитен, уже никогда не сможет ничего сказать. Помолчав, он добавил: – Не исключено, что нас ждет та же участь. – Снова повисло молчание, отмеряемое равномерным тиканьем часов.
– И вам, Грэхем, предстоит та же пытка, ибо знание несет в себе проклятие. Тренированный ум может постараться спастись, постоянно – ежеминутно, ежесекундно – контролируя свои мысли в часы бодрствования. Но кто из нас способен контролировать свои сновидения? Да, самая смертельная опасность – это сны. Не ложись в постель – она может взорваться!
– Я подозревал нечто подобное.
– Неужели? – Бич был явно удивлен.
– С самого начала расследования бывали странные, необьяснимые мгновения, когда я ощущал: просто необходимо начать думать о чем-то другом. Я не раз повиновался этому абсурдному, но властному импульсу – занять мысли чем-то посторонним, чувствуя, веря, почти зная, что так безопаснее.
– Только это вас и спасло, – подтвердил Бич. – Иначе вас бы давно прикончили.
– Неужели я владею своими мыслями лучше, чем такие гораздо более талантливые люди, как Бьернсен, Лютер, Мейо, Уэбб?
– Дело не в этом. Просто вам было легче. Ведь то, что вам приходилось контролировать, не выходило за рамки смутных подозрений. В отличие от других, вам еще не доводилось подавлять в себе мысли, содержащие ужасную истину во всей ее полноте. Настоящая проверка только начинается – посмотрим, на сколько вас хватит теперь! – зловеще добавил он.
– И все же, спасибо Всевышнему за эти подозрения, – пробормотал Грэхем.
– Похоже, что вас посещают вовсе не подозрения, – сказал Бич. – Если эти ощущения, несмотря на всю свою смутность и неопределенность, все же были достаточно сильны, чтобы в противовес инстинкту рассудка заставить вас повиноваться, то у вас скорее всего необычайно развито экстрасенсорное восприятие.
– Никогда не задумывался ни о чем подобном, – признался Грэхем. – Просто времени не хватало, чтобы копаться в себе.
– Такая способность встречается не особенно часто, и тем не менее она далеко не уникальна.
Встав со стула, Бич включил свет и выдвинул ящик большого каталожного шкафа. Порывшись в ворохе газетных вырезок, заполняющих ящик, он извлек одну из подборок и стал ее просматривать.
– Здесь собраны сведения о подобных случаях за сто пятьдесят лет. Вот Мишель Лефевр из Сент-Эйва – это во Франции, неподалеку от Ванна – ее не раз исследовали французские ученые. Они установили, что ее экстрасенсорное восприятие составляло шестьдесят процентов от нормального зрения. Хуан Эгерола из Севильи – семьдесят пять процентов. Вилли Осипенко из Познани – девяносто процентов. – Он извлек из пачки очередную вырезку. А вот самый смак! Взято из английской газеты «Тит Битс» от 19 марта 1938 года. Илга Кирпс, латышская пастушка из-под Риги, молоденькая девушка с интеллектом не выше среднего и в то же время научный феномен. Комиссия из ведущих европейских ученых подвергла ее самой тщательной проверке, в результате чего было установлено, что она, несомненно, обладает настолько развитым экстрасенсорным восприятием, что оно по силе своей превосходит обычное зрение.